текст 267
Носок
Обожаю свою девятиэтажушку с непредсказуемыми соседями. Поутру на барьере лоджии обнаруживаем чей-то носок. Понятное дело, кто-то сушил белье, ветром сдуло и к нам приземлило. Беглый осмотр лоджий ничего не дал — бельишко уже сняли и унесли. Прикрепили носок к листу бумаги, повесили у почтовых ящиков и написали:
«У кого упал? Возьмите и не благодарите»
К вечеру на бумаге обнаружили 14 надписей такого содержания:
«У меня стоит»
«У меня тоже ))»
Носок висел два дня, потом пропал. После чего появилась финальная запись:
«Спасибо! Ваш носок действительно помогает».
Счастье Буратино
Юрий, на самом деле, очень точно заметил эволюцию древнего боевого искусства Лохобой, новую версию которого представляет И.Маск и подобные ему (ну та же девочка из Theranos, к примеру).
Как это было?
Лохобой древних времён был красив, изобиловал необычными ходами и находками. Герой произведений О.Генри, Энди Таккер, продавал не просто волшебный песок, от которого «переставал взрываться керосин в лампах», он объяснял, как лучше ухаживать за керосиновой лампой. А керосин никогда и не взрывается — взрываются пары керосина, так что Энди был чист, как рассудок Кличко.
Энди действительно делал полезное дело — хотя и был, безусловно, мошенником, додумывающим несуществующие характеристики продаваемого товара и выставлявшим за счёт этого сверхцену. Лампы взрывались реже. Ключик у Буратино ещё был золотым.
Лохобой средних веков был уже в первую очередь именно красив. Необходимость в не-взрывании керосина для сбыта была ещё понятна — однако её место потихоньку плотно занимал маркетинг. Фильмы про те времена превозносят сложные и показушные сцены типа «Отсечка у кассы» — обязательно с задействованием множества людей, актёрской игрой и прочим. Отголоски этого средневековья можно увидеть при обычной уличной игре в напёрстки, где подставные рыжие, толпящиеся вокруг лоха, показушно проигрывают друг другу и таскают друг друга за грудки, сопя и вопя о мошенничестве. Ключевым стал переход к вложениям в оформительскую часть. Нарисованный очаг в каморке Буратино стал настолько настоящим, насколько можно — реальные камни, реальные дрова, даже два специальных человека — один с горелкой, второй, с огромными усами, кричащий «Пых-пых-пых», имитируя дым и пар. Ключ оставался позолоченным хотя бы в тех местах, на которые Буратино обычно смотрел.
Лохобой средних веков существовал относительно долго, пока не воткнулся в страшное — в сокращение кормовой базы. Детали этого сокращения описаны у Ильфа и Петрова в сцене, когда дети лейтенанта Шмидта обсуждают раздел территорий. Тогда ещё предполагалось, что есть специальные города (Бобруйск), где можно работать годами — нужна лишь хорошая легенда и нужный внешний вид.
Конкурс песни в медицинском институте
Песню «Спи, моя радость, усни» представила кафедра анестезиологии.
Песню «Привыкли руки к топорам…» представила кафедра хирургии.
«Что ж ты, милая, смотришь искоса» спела кафедра окулистов.
«Опустела без тебя земля» — нам машут ручкой санитары морга.
Кафедру проктологии приглашать не стали, во избежание.
A песни «В голове моей туман, от тебя я сильно пьян» и «Давай закурим, товарищ, по одной…» представила кафедра наркологии. И выиграла конкурс!
«На раёне»
— Виконт, вы так же, как и я, имеете честь видеть этого господина в макинтоше, коего никогда ранее мы не видели на светских раутах в нашей округе?
— Вы удивительно наблюдательны, барон, этот субъект действительно никогда не был замечен мною ни на балах, ни в присутствии. Я имею совершеннейшее убеждение, что мы, как местные завсегдатаи, должны познакомиться с этим господином.
— Оппа, оппа! Не гоните так свой кэб, милорд! Извольте отвечать, с какого графства имели честь приехать в наш благословенный край?
— Приветствую вас, господа! Я с превеликим удовольствием отвечу на все вопросы столь уважаемых джентльменов, но прежде вынужден узнать, какова цель вашей заинтересованности?
— Могу ли я узнать в чем причины излишней пылкости в разговоре с нами? Что ж, если вы так просите, то не смеем отказывать. Есть целый сонм причин. Ну, к примеру, не найдется ли у вас расшитого гладью шелкового кисета с табаком? А может быть вы дозволите совершить звонок с телефонного аппарата в вашем имении?
— Что вы, милостивые господа! Не имею пагубной привычки употребления пахитосок! Да и телефонного аппарата у нас в имении отродясь не было. Папенька мой взглядов весьма консервативных и для доставки корреспонденции пользуется почтовыми голубями.
— Ну, коли так, то у нас остается только один вопрос, сэр: что, если мы с виконтом всё же найдем у вас то, что вы так отчаянно отрицаете? Вынуждены просить вас подпрыгнуть. Ну же!
— Но, господа...
— Прыгайте, милорд, прыгайте. Чу?! Что я слышу? Уж не звон ли это золотых шиллингов? Стыдитесь, право же! Неужто говорить заведомую ложь достойно человека вашего положения и сословия?!
— Ах, что вы! Я вынужден вас разочаровать, джентльмены! Это и не шиллинги вовсе, а всего лишь несколько жалких пенни! Семья моя, некогда знатная и зажиточная, из-за папеньки — мота и игрока — пришла в полнейший упадок, и родитель мой давненько не балует меня наличными средствами...
— И всё же, глубочайше прошу прощения, вы не представились...
— Генри.
— И всё же, дорогой Генри, коль провидение столкнуло нас в этот час, не могу отказать себе в удовольствии принять от вас эти монеты, пусть и не большого достоинства.
— Но, господа...
— Ах, Генри, поверьте же, нам с виконтом совсем не хотелось бы причинять вам физической боли и наносить увечья, которые отнюдь не украсили бы вашу молодую и насыщенную жизнь. Прошу принять во внимание, что виконт совершенно чудесно боксирует на кулаках, а что касается вашего покорного слуги, то не могу не похвастать своим совершеннейшими навыками метания кинжалов. Не хотите ли, достопочтимый Генри, увидать это воочию?
— Никак нет, сэр, позволю себе воздержаться и от всего сердца прошу принять эти несколько пенни. Я уверен, что такие приличные господа, как вы, пожертвуете их в англиканскую церковь.
— Премного благодарны, позвольте выразить наше расположение вам и вашей благородной семье.
— Честь имею, господа!
— Честь имеем, Генри! Честь имеем!
Виртуализация протеста [R]
Процесс виртуализации протеста, как будто бы ведомый некой сверхсилой, начался давно. Мы все увлекательно смеялись над тем, что одни виртуальные учётные записи побеждают другие учётные записи, докупая лайки и репосты, покупая готовые группы с многотысячной аудиторией и расшаривая по ним ударные постинги с продающими текстами. Графики успешных продаж и успешных соотношений лайка к ретвиту, охвата аудитории к медиане возраста, процента самозанятых к удельному объёму личных фото и других, не менее вкусных исходных данных, получение которых соц.сети сделали столь же удобным, сколь и бессмысленным, росли, росли, и выросли.
Опрокинув залпом эту чашу зла, которая оказалась чашкой Петри, теперь можно начинать отплёвываться.
Да, пришло поколение тех, кто реально не понимает разницу между «нас миллион лайкнуло», «миллион пообещало заджойниться на митинг», и миллионом реально что–то сделавших людей.
Они не стебутся, они не понимают.
У них оно слиплось, под темечком. В уютный комочек уютных групп по интересам, вне которых — злой мир, который можно победить, если сделать 65535 репостов, а больше нельзя, надо докупать расширение с 16ти битового интерфейса к миру до 32х битового.
Люди реально бегают кругами, рвут волосы из жопы и причитают «ну как же так, ведь никто из тех на кого я подписан в ФБ, не голосовали за Путина, ну как же так».
Они сами создали себе эту виртуальную картинку, искусно создав виртуальный мирок, где они Глебы Жегловы, Рокко Сиффреди и Алики Эйнштейны в ебле едином. А потом добили сами себя в затылок, расширив эту виртуальную удобную конуру, дав ей эксклюзив на взаимодействие с реальным миром. Больше всех о том, что никто не пришёл, стонут люди, которые «профилактически пролайкивают все норм новости от норм парней, не читая». Т.е. они мало того, что загнали себя в рамки виртуальных коммьюнити, комфортных болотец, в которых дрочат на брудершафт с подобными себе, взаимовосхваляясь и умиротворённо урча — они ещё и решили, что выгоднее взаимодействовать с реальным миром не находясь в нём, а изнутри этой виртуальной конуры.
Типа «А я заработал в онлайне три рубля, и купил на них реальный товар, ого как круто!». При этом с теми же затратами сил мог бы заработать на порядки больше, но не стал. Почему?
Тоска... Застой...
Тебе 10 лет. Мама дала один рубль и послала в магазин:
— Купи, сынок, буханку чёрного хлеба (12 копеек), буханку белого (батон, 13 копеек), литр молока (28 копеек), пачку масла (100 грамм, 36 копеек) и на сдачу — мороженое (эскимо — 11 копеек).
Пошёл, пнул ржавую банку по дороге, перешёл улицу. Зашёл в магазин, подошёл к кассе. Продиктовал тётке в окошке свой список, отдал рубпь.
Кассирша орёт:
— Граждане! Пропустите ребёнка! Ребёнка пропускают.
Дают масло, наливают в бидон свежее молоко. В соседнем отделе ребёнок берёт хлеб, булку, суёт всё это хозяйство в авоську и выходит на яркое солнышко, на улицу. Опять переходит улицу, идёт на угол, протягивает другой тётке одиннадцать копеек, получает серебристое мороженое, тут же его разворачивает, кусает, облизывает, съедает за секунду и лениво плетётся домой. Рубль, наконец, закончился.
Отдаёт авоську и бежит играть в футбол во дворе.
А вечером, сделав уроки, садится смотреть по телеку «Неуловимых» или «В мире животных».
Тоска... Застой.
Застой! Тоска смертная...
Через 5 лет, когда ему уже 15 лет, он берёт рубпь и идёт в магазин. Всё в тот же. Опять делает то же самое. Покупает всё то же самое. И опять берёт мороженое за 11 копеек. И опять идёт играть в футбол. Или в хоккей. Или — во Дворец Пионеров, клеить модели кораблей или самолётов. Или в секцию бокса. Скучно же! Застой!
Застой! Тоска смертная...
Ещё через 5 лет ему уже 20 лет. Он студент. Получил стипендию. Пошёл в магазин, отдал в кассу рубпь. Пробил чек на буханку хлеба (12 копеек), плавленый сырок за 10 копеек, бутылку пива (37 копеек), 100 грамм «докторской» (23 копейки). Получил сдачу, сложил всё в портфель. Подумал, почесал за ухом, засмеялся, перешёл на другую сторону улицы и купил мороженое «эскимо» за ... 11 копеек. На оставшиеся 7 копеек купил газету «Комсомольская правда» и на метро поехал в общагу.
Застой... Тоска, что тут скажешь? Ужас!
Международная пономарья
Добрый день, друзья.
В эфире — «Международная пономарья».
Завершилась очередная неделя марта. Вроде сентябрь, правда? Но март-то был, тут не оспоришь. Что нового?
1. Климкин пригрозил ПАСЕ тем, что делегация Украины больше не будет побираться в зале. «И слепого с шарманкой заберём» — чётко выразил он свою позицию. Привет-привет российская делегация, попробуйте как-то это перекрыть.
2. Нефть пробила психиатрически важную границу, упав на 7.40 центов за 14 часов и 88 минут. Администрация Обамы знает своё дело. Что теперь делать с Газпромом — вопрос риторический.
3. Семён Петухчук предсказал серьёзную ситуацию в РФ в ноябре. Так и сказал — «Ну вот и всё». Что ж, лишний аргумент в пользу того, что надо просто немного подождать. Кто такой Семён? Узнаем в ноябре. Или не узнаем. В любом случае — на фоне серьёзной ситуации в РФ это уже не будет играть никакой роли.
4. РФ подписала безвизовый режим с Лаосом. Они бы ещё безвизовый с островным государством Тувалу подписали. Мы бы легко подписали, да нам смысла нет — спать, так с королевой, ждём, пока Конгресс одобрит безвизовый с США. Рак уже почти на горе.
Вопросы философии
Когда-то в институте мы изучали такой предмет, как философия.
В разделе «средневековье» были приведены два примера холиваров тех времен:
- Растёт ли в раю роза без шипов?
- И может ли Всевышний создать камень, который не сможет поднять?
Говорилось также о том, что споры эти велись часами и даже днями.
Тогда казалось: во сколько у людей свободного времени, тратят его на всякую ерунду!
А потом появился Интернет...