День сурка
Стучатся три блондинки в Жемчужные ворота; Святой Пётр им отвечает, что, дескать, прежде чем в рай попасть, нужно ответить на какой–нибудь простенький вопрос из Катехезиса — вот, например, что такое Пасха?
Первая блондинка: «Это что, осенью, что ли, когда индейку жарят и обжираются потом целый день, да?»
«Плохо, плохо, иди мимо», — отвечает Святой Пётр.
Вторая блондинка, подумавши, предлагает: «А я знаю, а я знаю! Это зимой, когда ёлки ставят и подарки друг другу дарят?»
«Пошла вон», — отвечает Святой Пётр, и, обращаясь к третей, предлагает: «давай теперь ты...»
«Пасха», — говорит третья блондинка, — «это когда Иисус и его ученики праздновали еврейскую Пейсах, и Иисус превратил вино в кровь, а Иуда
его предал, и когда они спали в саду, пришли римляне и его арестовали, а потом его били и распяли на кресте, а потом его с креста сняли,
и положили в пещеру, а вход в пещеру завалили камнем, а потом он воскрес...»
«Ну, бля», — всё, что может выговорить изумленный Пётр... и блондинка продолжает:
«...и теперь раз в год этот камень отодвигают, и если он вылезет и увидит свою тень, зима будет продолжаться еще шесть недель.»
Высший кобеляж
Смотрю я на Гордея и душа радуется. Вроде мелкий, старый, облупленный, седоватый, облезлый, лупоглазый козел, а, однако вечно гон у него. Постоянно вокруг какие-то заплаканные телки вьются. Молодца!
А все потому, что Гордей умеет две вещи.
1. Грамотно бабу снять.
2. Ее, родимую, рассмешить.
Увы и ах, мне до Гордея в обоих дисциплинах,как Аршавину до Месси.
На что я способен? Крайне примитивную двухходовку сляпать-максимум. Ну или дешевую клоунаду учинить-не более. Помню долго я домогался одной развесистой скво. Та-ни в какую. Ну нее ее я типаж. То есть и пьем и шляемся и ржем вместе-а в партер ну никак.
Брал измором. Наконец, дама, уж не зная как отказать попонятнее выразилась в том смысле, что спит только с кареглазыми блондинами. Я, брюнет, таким образом пролетал мимо кассы блестя мужественной слезой на голубом глазу.
Ну ничо. Audentes fortuna juvat. Пришлось купить парик и контактные линзы. Погляделся в зеркало. М-да. И так мурло еще то, а в таком виде вообще нечто. Беда была в том,что единственный в магазине нужный раскрас: радикальный пергидрольный блонде был почему-то негритянского фасона по моде 70х. Полуметровый белый шар. Хер знает кому он предназначался, но судя по вытряхнутой из него пыли лежал он на прилавке лет 20.
Приперся покорять. С девушкой случилась истерика. Чем и воспользовался. Не снимая антуража. Дама издавала какие-то булькающие звуки, но сопротивляться не могла-сил от ржача не было. Так и снюхались.
Поутру удостоился лучшей похвалы за всю кобелиную судьбину: «Тебе не дать-себя не уважать». Это вершина моих куртуазных замыслов, увы.
Не то что Гордюша. Это просто ас . Многофункциональный фронтовой перехватчик.
Точнее-командир эскадрильи. Ибо часто охота на баб у Гордея происходила в составе стаи. По заранее разработанному плану с четким разделением ролей всех участвующих.
Смолин как то посмотрел на очередную спецоперацию и аж вздохнул:
— Н-да, Андрюшенька. Статьи на тебя в УК нету. А зря. Я б с удовольствием поглядел на твою кислую харю на скамье подсудимых. Где бы ты паровозом по статье шел.
«Принимал участие в заговоре с целю свершения полового акта.»
— Это за что это?
— А за то что ты, сука потная, гармонию алгеброй поверил. Музыку съема разъял, как труп, скотина. Доктор Менгеле. Я-то всю жизнь экспромтом жил и надеялся только на вдохновение, а глядеть на твои схемы паскудные меня с души воротит. Тьфу!
— Ну и не гляди, кустарь-одиночка. Завидуй молча. А у нас тут прогресс. Железный конь идёт на смену крестьянской лошадке.
— Ну и ебись ты конем. Железным.
...
Приведу одну из многих схем отлова свежего бабья, для примера.
(далее…)
На лабутенах, нах, и в охуительных штанах
Меня водилъ министръ
На выставку кубистовъ,
Тамъ явный аферистокъ
Случился переборъ…
Но я не суфражистка,
Намекъ мой былъ изысканъ:
На выставкахъ кубистовъ
Я — главный натюрмортъ!
Въ штиблетахъ алыхъ, ахъ!
И въ фильдеперсовыхъ чулкахъ!
Въ штиблетахъ алыхъ, ахъ!
И въ фильдеперсовыхъ чулкахъ!
Съ Владиміромъ и Лилей
На чтенія ходили
Послушать въ изобильи
Поэтовъ всехъ мастей!
Мне вняли дамы Света,
И господа въ лорнетахъ:
Сошедшая съ портрета,
Я – прима безъ затей!
Въ штиблетахъ алыхъ, ахъ!
И въ фильдеперсовыхъ чулкахъ!
Въ штиблетахъ алыхъ, ахъ!
И въ фильдеперсовыхъ чулкахъ!