Протестное движение или Врезка уходит в табор
Дальнобойщик Гойшпан тоскливо поглядел на сидящего напротив.
— Что значит «когда»? Допьём и пойдём — сказал он.
— Я за — торопливо поддержал сидящий рядом валютный ипотечник Левинзон и, протянув руку за фаршированной хамоном куропаткой, случайно задел рукавом богатой шубы бокал с «Кристал».
Эколог Иванов (по матери), заметив это, открыл рот, чтобы сказать что-то на тему протеста, но вдруг посмотрел куда-то в сторону и замер в удивлении.
За тем же столом, чуть поотдаль, сидел огромный белый медведь.
— Слушайте — взмолился Иванов — я, конечно, эколог, я всё понимаю — я прочитал и выучил свою часть, что Арктикой не должна владеть такая варварская страна, как Россия — но медведь тут совершенно лишний.
— Это почему? — недобро поинтересовался медведь — Я по документам «крохотный белый комочек, медвежонок Умка, который рыдает в ледяной пустыне, после того, как член партии Единая Россия и сотрудник российской военной базы убил его мать петардой, и это всё что вам надо знать о том, что Россия делает в Арктике» вообще-то.
Иванов страдальчески скривил лицо.
— Сейчас придут честные цыгане, у которых режим Путина отнял газ — и мне ли объяснять тебе, какие у них счёты с медведями?
— Давайте вот не будем тут никого пугать — сообщил медведь. Нам вообще когда выходить?
Левинзон вздохнул.
— Тут, понимаете, такое дело — начал он, осторожно подбирая слова — Наше протестное движение впитало лучшие бизнес-кейсы западного мира. Но в силу того, что материалов слишком много — мы остановились на творчестве британского математика-педофила Л.Кэрролла, как доступного в части изложения, связанного с западной страной и идеологически верного в части половых наклонностей. Теперь у нас тут за столом всегда весна, всегда пора пить чай, всегда 6, всегда режим зассал, всегда интеллигенция и горечь от ситуации в России, всегда голодовка Савченко и очередной срок у Навального и скоро выходить на митинг.
Пока Левинзон это говорил, к нему подошёл худой босой мальчик с пакетиком чего-то синего. С тыла мальчика прикрывала чистенькая старушка в орденах.