МЕЧТА
Жил–был в Израиле обычный, пухлый, домашний мальчик Натан и была у него мечта – дождаться своего совершеннолетия и совершить прыжок с парашютом.
Даже деньги скопил на недельные курсы.
И вот, наступил тот долгожданный, первый взрослый день. Радостный Натан прибыл в ближайший аэроклуб, но инструктор внимательно осмотрев потенциального курсанта, поздравил его с днём рождения и сказал — как отрезал:
— Извини, но мы не возьмём тебя. Слабые мышцы ног и с реакцией плоховато. Нет. Дело ведь нешуточное, если что, то в лучшем случае, весь переломаешься, а отвечать нам. Прости, но нет.
Но Натан не отчаялся, развернулся и поехал в другой парашютный клуб, да вот только и во втором и в третьем, как на зло, повторилось то же самое, слово в слово.
Спустя неделю, когда парень объехал все известные ему аэроклубы, он сдался. Почти сдался. Поняв, что самостоятельный прыжок ему никак не светит, решил хоть в тандеме с инструктором прыгнуть, но и тут ждал «облом». Натан опять начал оббивать пороги аэроклубов, но повсюду его ставили на весы, грустно крутили головой, разводили руками и говорили – «103 – это чуток многовато. Для тандема предельный вес 90. Извини, но снова — нет»
Мечта медленно, но верно, разбивалась вдребезги.
Когда совсем поникший Натан покинул последний аэроклуб, его неожиданно, уже на улице догнал инструктор и сказал:
— Парень, ну, ты уж так–то не расстраивайся, жизнь на этом не заканчивается. Кстати, ты возле Хайфы, повсюду был? Там много парашютных мест.
— Конечно был, везде одно и тоже: или реакция заторможенная, или вес для тандема большой. Подумаешь сто три, моя знакомая сто двадцать весит и та прыгнула с инструктором. И что реакция? Машину–то я вожу, реакции хватает. Ладно, до свидания.
— Погоди, погоди, а в Беэр–Шеве ты был?
— Конечно был.
— Ого, и там ты был… Ну, ладно, была — не была, раз такое дело, я помогу тебе, только пообещай, что этот разговор останется между нами. Вот тебе адрес одного клуба, там спокойно пройдешь пятидневные курсы и прекрасно прыгнешь один. Клуб, правда, маленький совсем и очень далеко на севере, зато, скорее всего, о нём не знает твоя мама…
Прекрасная курортная зарисовка
Статус бородатого деда даёт кучу преимуществ.
Валяешься на краю пирса, плавательные бриджи уже на размер велики, болтаются на косточках, щуришься в небо, разглядываешь тучи, всё лениво, благостно, жарко, но не слишком — бархатный сезон, бархатное море, бархатное солнце.
Рядом, как и положено, пушистыми котятками загорают старшеклассницы из молодёжной сборной по художественной гимнастике и просто студентки. Естественно, на валяющегося бородатого деда подрастающее поколение уже внимания не обращает; молодёжка, ко всеобщей ненависти старшего женского населения, делает растяжки и шпагаты меж шезлонгов, студентки быстро-быстро цокают наманикюренными коготками по экранчикам айфонов, тут-то и держи ухо востро — за час всё узнаешь — и об однокласснике Саше, бросившем греблю и ушедшем на Мехмат, и о дяде Валере, который весной развёлся с мамой и тут же стал приглашать в ресторан (у дяди Валеры кривые ноги), и о Светке, которая с каким-то крутым челом встречается, он классный, хоть и фсбшник и женат, но такой, знаешь, настоящий, и ещё об одном Валерке, которому двадцать шесть, но мама кричит, что он кобель, и...
— Здравствуйте!
Над одним из котят стоит курортный мачо: женой купленные белые шорты, тугой арбузик животика, золотая цепь и щёчки. Котёнок перестаёт клацать по экранчику, с выражением бесконечной скуки поправляет плавки, чтобы прикрывали булки, застёгивает застёжку купальника.
— Как вам море?
— Нормально.
— Прекрасное солнце, не правда ли?
— Нормально.
— Вы надолго в отпуск? — не унимается мачо. — Не хотите ли вечером сходить в ресторан с настоящим мужчиной?
Молодёжка молча замирает в ван-даммовских шпагатах. Тётки уже шипят разогревшимися кобрами. Котёнок аккуратно поднимается, садится на шезлонге, держит спинку и долгим взглядом оценивает пивной арбуз очередного дяди Валеры. Скептически переводит взгляд чуть ниже.
Тот нервно сжимает булки.
— Нет. — тихо вздыхает котёнок. — Нет.
Вот тут самое время отжаться, встать, быстро разогнаться по горячему бетону и прыгнуть — далеко-далеко, между синими волнами и синим небом, лететь, как летают бородатые деды, и — шшшух! вонзиться в воду и скользить, скользить, скользить на задержке дыхания — потом из прохладной прозрачности подняться к поверхности, согреться в парном молоке — и быстро пойти растяжистым кролем, рассматривая горы и солнце, и всё быстрее и дальше, дальше от берега, пока руки не заломит, перевернуться на спину — и тут уже захохотать во всё горло.
Пирсинг
Представь, у неё: пять шурупов в левом ухе, пять в правом, в мочке уха какой–то болт, гвоздь в левой ноздре; в верхней губе и правой брови — кольца. Татуха на всё предплечье — вену найти только наощупь.
Сидит это диво дивное передо мной в процедурном кабинете, и с глазами полными ужаса трясётся, глядя на шприц в моих руках.
— Что такое? — спрашиваю.
— Я уколов боюсь. Это не больно?
Бля! У неё и язык ещё проколот оказывается — какая–то микрогантеля блестит на кончике.
Смотрю на неё и думаю: что я, обычный анестезиолог с двадцатилетним стажем, знаю о боли?
Классификация подкаблучников
Подкаблучник физкультурус — самый безвредный из подкаблучников. Водятся в качалках, фитнесклубах, на экологических трассах, возле рек, озёр и прочих водоёмов. П.Ф. можно выделить по румянцу, атлетической фигуре, характерно откляченной жопке («так и трахнул бы себя») и жёнам с пропорциями 110-110-110.
Подкаблучники громогласные — обычно из армейцев. Поодиночке совершенно безвредны, но, поймав жертву, заставляют несчастного слушателя слушать свой командирский голос. Вообще, возбуждаются от вибрации своих голосовых связок, особенно на рыбалке, свадьбах и похоронах. Утомлённые гости морщатся от громогласия, пока на грохот не прибегает благоверная бой-баба, при одном виде которой подкаблучник громогласный выдаёт характерную фразу: «Всё, молчу-молчу, Люсенька».
Подкаблучник алкоголический. Внешне тих и благообразен, но расчётлив и коварен, как притаившаяся гюрза, — стоит зазеваться хозяйке, он, с мастерством Гудини, наливает и опрокидывает чарочку, характерно не закусывая, причём проделывает эту манипуляцию столько раз, сколько сможет успеть. В удачном случае, хозяйка, со словами «От нажрался, скотина» вынуждена тащить слюнявую тушку в домашнее логово.
Подкаблучники политические легко определяются по персональным угрозам Обаме («Обама, не зли меня!»), пренебрежительному отношению к женщинам-политикам («Какая-то там Меркельша») и мудрому руководству Владимиром Владимировичем Путиным. Сродни подкаблучникам громогласным, но не обладают такими лужёными глотками. В стае возбуждаются и переходят на клёкот. Растащить соперников сложно, но можно. Хозяйки для этих целей используют поводки и свистки: «Витя! Бог с ней, с этой Америкой! Нам ещё в гастроном зайти, капусты на засолку купить».
Подкаблучники гусарские — одни из самых неприятных. Обладают характерно маслеными глазками и липким голосом. Всегда ощупывают встречных девушек глазами. Характерно обожают произносить тост «За присутствующих дам!» с непременным добавлением «Стоя-стоя-стоя!» (намекая на возможную эрекцию). Кладези скабрезных банных анекдотов, которыми метят любую поляну свадеб или похорон. Внешне тщедушны, при виде жены, обычно тихой женщины с усталыми глазами, подкаблучники гусарские страшно бледнеют, обмирают и, с тихим лепетом, становятся невидимыми.
Подкаблучники гаражные тотемом своего племени имеют рака-отшельника. В отличие от подкаблучников-рыболовов, меньше склонны к сбиванию в стаи.
Подкаблучники матерные... (Упс, пора на пробежку, доброго утра всем)
