ёбаный стыд 188
Что такое надежда
Что такое надежда? Помимо того, что надежда это неудачливая уродливая сестра простодушной глупой веры.
Надежда — это, например, вот это:
«На острове Буби, лежащем между 10 градусами 36 минутами 30 секундами южной широты и 141 градусом 35 минутами 6 секундами восточной долготы, английское адмиралтейство распорядилось заготовить для людей, претерпевших крушения разного рода, ящик для писем. Возвышающаяся здесь мачта с развивающимся на ней британским флагом. У подошвы мачты расположен осмоленный бочонок с надписью Post office — это ящик для писем. В нём находятся чернила, перья, бумага, книги и мешочек, в который можно опустить то, что найдут нужным написать. Морякам всех наций предлагается записать здесь всё, что они могут сообщить о Торресовом проливе».
1866 год.
В этом почтовом ящике и есть вся надежда людей, могущих сообщить что-то о Торресовом проливе, в котором они потерпели крушение.
В одном из писем рассказывалось, что французский трёхмачтовый «Сен Поль», вышедший из Гонконга в июле 1858 года, потерпел крушение с двадцатью членами экипажа и тремястами семнадцатью китайцами-пассажирами на борту, сев на рифы в Луизиадском архипелаге. Оставив 317 китайцев, предназначавшихся для работы в золотых шахтах Австралии, на берегу, «имевшем явные признаки наличия поблизости людоедов», экипаж с капитаном в спасательной шлюпке решились достичь Австралии.
Уцелело в этом приключении шесть человек, включая капитана. Повезло.
Капитан постоянно волновался о робких китайцах, оставленных среди явных признаков наличия поблизости людоедов. И на британском «Принце Датском» вернулся, чтобы собрать свидетельства очевидной гибели пассажиров.
Китайцы были по большей части наркоманами. Долго объяснять специфику второй опиумной войны. Похватали на австралийские рудники кого бог послал в притонах Гонконга.
Китайцы всего боялись всю дорогу. Когда их оставляли, плакали и всё такое прочее. Кровью сердце даже моё. Надежды у китайцев не было никакой. Они и слова такого не знали.
Белоснежка
— А где ещё пятеро? — брюзгливо спросила Белоснежка, пересчитав гномов по головам.
— Какие? — удивлённо переспросил Док.
— Ну эти, бифур-бофур-хуефур… Должно быть двенадцать мускулистых и волосатых парней. Всякие там кили-дили-гиви... И ещё здоровенный спонсор с волшебной палкой и шустрый такой милый малыш. И пони. У вас есть пони?
— У нас нет пони, — растерянно отозвался Снизи, и чихнул. — Откуда у нас пони? Мы под землёй живем. И нас всегда было семеро. Мы — семеро гномов.
Белоснежка прикрыла нос и рот платком.
— Попрошу не чихать в моем направлении. — сообщила из-под платка Белоснежка. — И снимите эти дурацкие колпачки. Ходите как пидарасы. Так вы не те гномы, что-ли?
— Мы тебе вообще не гномы, — ответил сварливый Грампи. — Мы тебя в снегу нашли. Ты уже лапти отбрасывала. Считай что мы тебе скорая помощь. Если что-то не нравися — вали нахуй отсюда к своему Гиви. Лыжи вырубишь из ёлки.
Грампи открыл кайлом дверь, и в домик ворвалась снежная метель. Осторожный Док забрал у Грампи кайло, и дверь прикрыл.
— Давайте не будем нервничать и спокойно разберёмся, — сказал Док. — Ты как в лесу оказалась?
— Это сложная история, — ответила, поёживаясь, Белоснежка. — Понимаете, у меня мама умерла. Она была королева. А потом у меня была мачеха... Слушайте, я не могу так рассказывать, на пустой желудок, я есть хочу.
О свадьбе
Однажды британский принц Уильям Чарльзович Виндзор и другой британский принц Гарри Чарльзович Виндзор сидели в самом дальнем углу заштатного бара в Алтуфьево и читали отзывы в Рунете про недавнюю свадьбу Гарри Чарльзовича со знойной мулаткой.
— Нет, это какой-то пиздец, — возмущённо сказал Гарри Чарльзович. — Они пишут, что платье на моей невесте было говно. Я хуею, дорогая редакция. Ебать мою Британию, сидит у себя в Кандалакше какая-то крашеная пергидролью бухгалтерша с зарплатой в 50 тысяч...
— Это сколько в фунтах? — прервал его Уильям Чарльзович.
— Да, грубо говоря, 500.
— Ёб вашу мать.
— Ага...так вот, она сидит, и говорит, что платье хуёвое. А платье 135 штук баксов стоит, как копеечка. А бухгалтерша говорит, что платье говно и сидит на ней, как на дрессированной лошади. Меган как коммент увидела, час в комнате прорыдала. Хотела поехать ей ебало бить...
— И чо?
— Визу не дали. Ты ж знаешь, какие отношения с Россией.
Уильям Чарльзович вздохнул.
— Эй, паренёк! — свистнул он официанту. — Две порции оливье нам и водочки. И солёных огурчиков, да шоб хрустели.
— Ты знаешь русский? — удивился Гарри Чарльзович.
— Я же будущий король Великобритании, а не хуй собачий, — с монаршей мудростью ответствовал Уильям Чарльзович. — И вот смотри. Они ещё пишут — ты долбоёб, что женился на мулатке. Такими мерками у тебя правнуки уже смуглые китайцы будут. Или краснокожие негры, что ещё хуже.
Они выпили водки, и закусили оливье.
«И вся такая дерзкая!»
В современной лит- и журналистской прослойке/тусовке имеется характерный дамский типаж. Его можно условно поименовать «подгламуренная образованщина», которая с одной стороны — убеждает себя и мир в своей высоколобой интеллектуальности, а с другой — транслирует небрежную любовь к трендам и брендам. Она, безусловно, игнорирует всяких ботоксных секси в стразах и лабутенах, но, тем не менее, бухает на тех же презентациях, что и сии презренные. А вон тот ресторатор — их всехний общий френд. А папик с пузиком, которого ловят девочки-на-силиконе, вообще её лучший друг и сосед по элит-посёлку Новые Распилы. Друг, понимаете, да? Потому что с ней-то он говорит о Германе Гессе, об Уильяме Берроузе, о том, почему Ким Ки Дук уже не ice, а биеннале в Венеции — не ice тем более. Она — не все. Она — женщина-уникал высшего сорта.
Рисунок Arturo Elena. ©
Не так, чтобы уж очень красива, зато феерически утонченна — не в микро-юбочках да на подламывающихся шпильках, а в коллекционных джинсах и кедах (по цене всего гардероба вон той смазливой штучки). Коротко стрижена, остра коленями, изысканна ключицами. Не любит косметику. Естественна, как ветер с моря (на Ривьере пили со сценаристом Н. и стилистом В. — оба умопомрачительные гомики и сыновья приличных родителей с Арбата). О, да — бисексуалка с детства, о чём и пишет в эссе «Мои погружения» или... «Вкус дайкири на твоих губах...». Замужем. Была. За губастым и креативным блогером — он калякает про лофты в Амстердаме и о том, как ему было хреново в Совке (стон про манную кашу и уроки физры). Или за декоратором, который тоже бисексуал и тоже губастый. И тоже в Совке был — ад с физрой и кашей. Сейчас она — в свободном полёте. Немного ночует у какого-то юриста, но это — для остроты ощущений. Дружит со всеми бывшими. Написала о них книгу «Му-DUCK-и» (на презентации было много блогеров, декораторов и юристов — в том числе, героев повествования).
Примерно такое, быть может. Колумнист, писательница, блогер Таша Вертиботинская (никогда не Наташа и не Наталья! Только Таша). Лет 35-45. Отец — адвокат Аркадий Вертиботинский (адвокатское бюро «Вертиботинский, Блюйский, Гойский и Смирнов»). Мать — поэтесса-диссидент Нора Гузно (везде подчёркивается, что посадили при Андропове не за фарцовку видеокассетами, а за некро-акро стихи «Содрогнись в геморрое»). Хорошие гены. (далее…)
Про глупых и суеверных
Хочу поделиться крайне абсурдной историей, свидетелем которой я являюсь последние года полтора. Есть у меня подруга, с которой дружим лет 10, неплохой, в общем-то, человек — искренний, честный, не подлый. Одна беда — глупый. На почве своей же глупости является крайне верующим во что ни попадя и суеверным человеком.
Как говорится, весь сыр в один вареник: здесь вам и бабкины забобоны, а-ля «веник нужно ставить вверх ногами, иначе денег не будет», и разного рода гадания, и Юпитер в седьмом доме, и Таро с рунами, и карма с биоэнергетическими полями, и еще какая-то абсолютно неведомая дичь. Сюда же вплелось и православие, и язычество, и нотки индуизма. На войне все средства хороши, ага.
Ещё в юности, помню, пыталась с ней спорить и что-то доказывать, но затем поняла, насколько человек непрошибаем в этом плане, и затею эту оставила. Стоит заметить, это у них семейное — что мама, что бабушка — абсолютно повёрнутые на сверхъестественных силах люди.
Перехожу, собственно, к абсурдной истории, которая началась с того, что моя подруга решила выйти замуж. До сих пор не понимаю, как она сошлась со своим тогда еще будущим супругом, — человеком абсолютно противоположных взглядов на это дело, ну да не суть. Встречались недолго, месяца 4, после чего она стала сверлить ему мозг на тему женитьбы. Я отговаривала, мол, рановато тебе замуж, повстречайтесь еще годок-другой. Однако я в этом деле совершенно ничего не понимаю — замуж надо выйти именно в этом году (а это был високосный 2016), ведь это «год невест», а значит — залог счастливой семейной жизни. Следовательно, свадьба в любой другой год обрекает молодых на несчастье. В общем, продавила она-таки свою идею замужества, начали готовиться к свадьбе. И да, это была самая абсурдная свадьба из всех, на которых мне удалось побывать.
Роспись назначена была в крайне неудобное время (по мнению какого-то там нумеролога — самое благоприятное). Всем нам пришлось встать в 4 часа утра. Ведь до самой росписи еще нужно было успеть выполнить тыщу разного рода ритуалов — начиная со своеобразного выкупа, в котором меньше всего хотел участвовать именно жених, заканчивая «благословением матери с иконой в руках», где она пол часа читала молитву с листочка, а затем обвязывала молодых полотенцем (которое ни в коем разе нельзя развязывать, а нужно аккуратно снять и положить в чулан, и обязательно хранить в таком виде до конца жизни. Иначе — беда). Были еще какие-то ритуалы, всего не упомнишь. Помню только, что уже на роспись выезжать пора, а мы все с иконой в руках вокруг отчего дома (панельной девятиэтажки) ходим.
(далее…)